Охота пуще неволи или кого охраняет теща госдепа Николая Панкова в саратовских степях

Вчерашняя пресс-конференция депутата Госдумы Николая Панкова, посвященная довыборам в Саратовскую областную думу, не обошлась без сенсации.

Госдепу был задан прямой вопрос: «Ваша тёща владеет поместьем в Смоленской области, охотничьими угодьями в Саратовской области, крупным медийным бизнесом. Она пенсионерка и раньше бизнесом никогда не занималась. Вы тоже всю жизнь сначала в секретариате, а затем в Госдуме. Откуда вся эта собственность, кто ее реальный владелец – вы? Получается, что это незадекларированное имущество, но если это так, то на основании 230-го федерального закона все должно быть передано в доход государства? Вы участвуете в праймериз, будете избираться в Госдуму, законны ли в этом случае ваши намерения?».

Однако депутат ловко ушел от прямого ответа.

— Я против закона никогда ничего не делал. Мое имущество задекларировано, оно неоднократно проверялось. Моя декларация в доступе, — отметил Панков. По его словам, теща была одним из участников процесса основания холдинга и лучше всего вопросы задавать именно ей.

Редакция так и сделала, но попытка поговорить с Клавдией Алексеевной Найденовой по телефону оказалась не слишком результативной. Вначале дама говорила вполне бойко, но услышав вопросы об охотхозяйствах, частном телеканале и угодьях под Смоленском, как-то сникла и начала жаловаться на плохую слышимость. А после вопроса о том, как вообще родилась идея заняться бизнесом, и вовсе пропала. Так что ответы изданию пришлось искать в публичном доступе. Оказалось, там можно найти много интересного.

Утки, барсуки и тюльпан Геснера

Охрана природы — дело, безусловно, благое. И многие известные персоны ему не чужды. Не секрет, например, что действующий глава государства питает симпатию к журавлям и дымчатым леопардам. Тянутся к природе и другие государственные деятели, а также их родственники.

Недавно газета «Наша версия» вспомнила об охотничьих угодьях на юге Саратовской области, которые получил в распоряжение природоохранный фонд. Его основательница — та самая теща депутата Клавдия Найденова и Смоленщиной ее интересы отнюдь не ограничиваются.

В 2016 году пенсионерка Клавдия Найденова, за плечами которой уже стояло несколько крупных бизнес-проектов, вдруг решила создать некоммерческую организацию. Да не простую, а Фонд охраны природы и сохранения редких животных в полупустынных и солончаковых районах Нижнего Поволжья, зарегистрированный сейчас в Александров Гае. Единственный вид деятельности, имеющийся у организации – предоставление прочих финансовых услуг, и, что удивительно – никакой связи с природой.

Фонд, согласно информации областного комитета охотничьего хозяйства и рыболовства, арендует угодья под названием Финайкина балка в том же Алгайском районе. Интересно, что аукцион на право их аренды областной комитет охотничьего хозяйства объявлял еще до официальной регистрации фонда тещи депутата – в ноябре 2015 года.

Начальная минимальная цена стартовала от скромных 60 рублей в год с шагом в рубль. В аренду при этом предлагались 38 тысяч га, на которых на тот момент обитали 55 зайцев, несколько десятков лисиц, 10 барсуков, 170 ондатр, 161 утка, 35 серых куропаток и 91 лысуха. Территорию с птицами и ондатрами делили пара норок, 3 енотовидных собаки и одинокий волк. Но торги загадочным образом сорвались.

Претендентов на Финайкину балку тогда было трое. Цена взлетела сразу до платы в 32 млн рублей в год, однако на финальной стадии ООО «Покровск-Керамика», актив бывшего зампреда облправительства Сергея Канчера, отказалось подписывать протокол. Следующий аукцион состоялся 21 августа 2017 года. Участником его стал тот самый фонд Клавдии Найденовой, который и получил Финайкину балку по ставке 460 тысяч рублей в год. Со всеми ее утками и норками. За такую скромную плату фонд имеет право пользоваться 38 тысячами га аж до 2066 года. Знай наших пенсионеров!

Никого не смутило, что фонд г-жи Найденовой, судя по названию, должен охранять редких животных, а не организовывать охоту. Заметим, что в 2016 году Финайкину балку областное правительство вдруг объявило заповедной зоной и запретило бродить по ней с ружьем. Причина — в соседстве охотхозяйства с местом произрастания краснокнижных тюльпанов Геснера, тех самых, ради которых в Саратовской области так любят устраивать фестивали. Финайкинская тюльпановая степь имеет статус памятника природы, однако на балку приходится лишь ее часть — 539 га из 38 тысяч.

Не исключено, что это решение и повлияло на аукцион 2017 года – точнее, на полное отсутствие интереса к угодьям у коммерческих структур. А спустя три года запрет на охоту из-за соприкосновения с заповедным тюльпаном внезапно истек. И фонд тещи Николая Панкова, в промежутке счастливо выигравший аукцион, вновь получил возможность принимать охотников.

Да, бюджет региона в итоге заработает за 50 лет почти в 100 раз меньше, чем мог бы – но кого это волнует?

Как «Астэку» не хватило рубля на зайцев

В января 2018 года Фонду достались еще одни охотничьи угодья. Это хозяйство Варфоломеевское – 31,7 тысячи га в Новоузенском районе по берегу реки Малый Узень. Когда-то оно было резервным производственным участком областного общества охотников и рыболовов, но теперь будет в распоряжении фонда Найденовой аж до 2067 года. Варфоломеевское примыкает к Финайкиной балке с запада, а заповедная тюльпановая степь затрагивает границы обоих хозяйств.

Торги на право его аренды проводились в ноябре 2017 года, начальная цена тоже стартовала от 60 рублей в год. На момент продажи на территории хозяйство водилось, по официальным данным, 11 барсуков, две енотовидные собаки, 50 зайцев-русаков, 171 ондатра, 438 куропаток, а также лисицы – рыжие и степные. Фонд оказался не единственным участников торгов, но перебил на 1 рубль ставку ООО «Астэк» из бизнес-империи Алексея Ерусланова и за 600 003 рубля получил хозяйство в свое распоряжение.

Никаких данных о том, чтобы в Варфоломеевское или в Финайкину балку приглашают всех желающих поохотиться на ондатр и куропаток, нет. Название обоих хозяйств ни разу не встречается в прайс-листах частных компаний, организующих охоту, никаких собственных сайтов они не имеют. Однако, по слухам, несколько лет назад охотхозяйство тещи депутата Панкова принимало у себя Сергея Собянина . Говорят, остался доволен, как пенсионеры природу охраняют.

Упоминаются владения Фонда Клавдии Найденовой и в приказах комитета охотничьего хозяйства области о регулировании численности хищников. В прошлом году защитникам степной фауны предписали отстрелить в Варфоломевском и Финайникой балке по 4 лисицы, в 2019 году — избавиться от 5 волков.

Финансовые услуги и тарбаганчики

А, может, фонду и вовсе некого у себя охранять? Отнюдь. На тюльпановых заповедных полях встречаются краснокнижные птицы — степной орел и черный жаворонок, а также тарбаганчик — он же степной зайчик, близкий родственник тушканчика. В охрану природы вполне вписываются и сами тюльпаны, а также соседствующие с ними другие редкие растения — ковыль перистый, мытник мохнатоколосый, палимбия солончаковая.

Также в Алгайском районе встречается дрофа, журавль-красавка, степной лунь, курганник, могильник, стервятник, степной хорь и хорь-перевязка. Все это — краснокнижная фауна. Словом, если организация взялась охранять природу, ей есть чем заняться.

Но финансовые отчеты фонда, подаваемые в Минюст РФ, говорят совсем о других тратах. В 2017 году фонд истратил 1,3 млн рублей на покупку земельных участков, еще 2,7 млн — на приобретение транспортных средств и 2,6 млн на некие жилые строения. В 1,5 млн рублей уложились прочие расходы.

В последующие годы практически все его расходы — это зарплата сотрудникам, чье число неизвестно, да налоги. При этом, если судить по бухгалтерской отчетности, охрана степной фауны – дело выгодное. Баланс фонда растет год от года. В 2017 году у него было за душой 9,2 млн рублей, год спустя — 11,5 млн, а в 2020 году — уже 20,2 млн рублей.

Отчеты фонда указывают, что источниками финансирования были целевые поступления от российских физлиц и доходы от предпринимательской деятельности, заключающейся в продаже товаров или оказании услуг (надо полагать, финансовых, по ОКВЭДу). Доходы эти были неравномерными – так, 2019 год с 6 млн рублей получился вполне успешным, а вот 2020-й подкачал – всего 437 тыс. рублей выручки.

Но это не помешало фонду в кризисном пандемийном году нарастить стоимость основных средств аж на 37% — до 16,34 млн рублей. А также выплатить зарплату работникам почти на 4 млн рублей.

При этом в документах есть данные только о двоих сотрудниках – это исполнительный директор Алексей Савко и главбух С.В. Ивашкина. Если иных работников нет, зарплаты у руководителей получаются высокими, на уровне топ-менеджмента банковского сектора.

А еще у фонда есть Совет. В нем три персоны – кроме самой Клавдии Найденовой в отчете за 2019 год там значились Игорь Финенков и Сергей Тарабрин. Полный тезка Игоря Финенкова присутствует в ЕГРЮЛ как директор строительной фирмы ООО «СТС», прописанной по первому юрадресу фонда — в Саратове по улице Танкистов, 50. В ноябре прошлого года компания, на тот момент существовавшая всего 2 месяца, за 486 тысяч рублей сдавала в аренду правительству Саратовской области машину с водителем. Сергей Тарабрин обнаруживается в пресс-релизе саратовского минсельхоза как директор мясоперерабатывающей компании «Сары тау», награжденной медалью выставки «Золота осень-2017».

Однако в отчетах, добавленных на сайт минюста в нынешнем апреле, Совет фонда выглядит уже по-другому. Клавдию Найденову в нем сейчас окружают уже упомянутый директор Савко, а также Александр Шибаршин, экс-директор и владелец зарегистрированного в селе Подлесное ООО «Барс» с основным видом деятельности охота, отлов и отстрел диких животных. В общем, что и требовалось доказать – в совет фонда охраны природы и редких животных входит профессиональный охотник. А вы ждали чего-то другого?

Отметим, что раскрутить за несколько лет некоммерческую организацию до 20-миллионных активов, успешно поучаствовать в нескольких аукционах и добиться щедрых пожертвований от неизвестных благотворителей не каждому по плечу. Перед бизнес-талантами Клавдии Алексеевны Найденовой остается только снять шляпу. Жаль она не смогла поделиться деловыми секретами с читателями редакции. Но ничего – все еще впереди.