На протяжении всей своей истории Россия управлялась авторитарно, тоталитарно и абсолютистски. Одним из ключевых инструментов этой системы управления стало доносительство.

До революции для дворников, коридорных, половых, целовальников и представителей других профессий, связанных с «массовыми коммуникациями», доносительство было одним из условий достижения успеха, а то и нахождения в профессии. Позже этот круг заметно расширился. Доносительство стало почётным. Не случайно примером подражания для советских детей стал миф о Павлике Морозове, донёсшего властям на родных отца и деда. На пике тоталитаризма в советскую эпоху появились секретные сотрудники – сексоты – это слово народ закрепил в значении «доносчик». Советская социология родилась из доносов. Справки ГПУ, составленные на их основе, направлялись руководителям государства для изучения общественных настроений. В годы большого террора доносы превратились в наветы и клевету для расправы над сотнями тысяч невинных людей и получения личных выгод.

Но, как ни странно, расцвет доносительства в советскую эпоху пришёлся на годы застоя. Вдохнув послекультовой свободы, люди стали жаловаться на всех и вся. Правда, для маскировки слова «донос» появилось слово «сигнал», доносчик превратился в жалобщика, а некоторые слишком ретивые даже сходили с ума. Не исключено, что именно в СССР мог появиться специальный психиатрический диагноз для таких людей. В какой-то момент заваленная мешками жалоб тоталитарная система просто задохнулась под их тяжестью. На высшем уровне было принято решение перестать рассматривать анонимные сигналы. Анонимку заклеймили в художественном фильме с одноимённым названием, но мешков с «обращениями трудящихся» в госорганах и редакциях газет меньше не стало.

Демократический «стук»

Безусловно, приход «свободы и демократии» не мог не уменьшить поток обращений. Государство лишилось возможности заглядывать в спальни, офисы, письма и другие сферы личной жизни. Да и времени для доносов у людей осталось меньше, как и возможности конвертировать их в материальные блага. Хотя отдельные любители остались. Свежее сообщение из информленты: мать первоклассницы написала донос на её подружку, с которой у дочери сложились напряжённые отношения. Интересный парадокс: при очевидной любви государства к доносительству доносчики всегда были людьми презираемыми. Создатели Третьего отделения («охранка»), которые никак не могли обойтись без доносчиков, платили тем вознаграждение, кратное тридцати – с намёком на иудины сребреники. Ставший на склоне лет консерватором, Достоевский задался вопросом, стал бы он доносить, узнав о готовящемся преступлении, и однозначного ответа не дал.

Справедливости ради отметим, что доносчики активно использовались и за рубежом. В Венеции и её колониях их даже специально готовили. В городе Дубровнике школа считывания разговора по губам дожила до коммунистических времён. Кстати, и в Югославии из-за социальной разобщённости донос был очень популярен. В оккупированном немцами Белграде даже вышло обращение к местным жителям не писать доносы, потому что гестапо не успевает их проверять. Доносительство в современной Сербии можно назвать невольным. Тут есть такое понятие, как «трач» («сплетня»). За семейным ужином или в постоянно заполненных кафе даже объявляют конкурс на лучший трач. Соответственно и понятие личной тайны отсутствует. Автора этих строк в городе Нови-Сад сбила машина. Как и полагается в таких случаях, меня возили из кабинета в кабинет на обследования. Не успел доехать к врачу за результатом – звонит знакомая, никакого отношения к медицине не имеющая: «Всё у тебя нормально, сахарок скакнул до восьми, но при стрессе это обычное дело». Не знаю, при столь «полной открытости» имеют ли спецслужбы специальных осведомителей: «Фильтруй трач, и всё обо всех узнаешь».

В свою очередь, в Англии программа «соседский глаз» активно используется спецслужбами, и участвуют в ней с энтузиазмом. Ветеран израильской разведки Моссад, проживший в Англии не один год, рассказывал, что британцы могут часами сидеть с биноклем, смотря в соседское окно, даже если ничего сверхординарного там не происходит. Особым вниманием «соседского глаза» пользуются чужаки. Практически все знакомые, перебравшиеся в Англию, рассказывали, что к ним приезжала полиция под предлогом соседского сообщения о плаче ребёнка или лае собаки. Под этим предлогом обходили всё жилище, хотя по местным законам их можно было бы и не пускать в него.

Любят доносить и братья англичан по западной цивилизации. «Свежая» переселенка в Германии не успела выйти из леса с корзинкой грибов, как в полицию поступил сигнал о том, что она-де задумала отравить свою семью (для немцев грибы «растут» только в супермаркетах, но никак не в лесах). А американцы не мигают друг другу фарами, предупреждая о полиции. Наоборот, они звонят в полицию, видя, как кто-то превысил скорость. При этом государство не создаёт комфортных условий для доносительства. Открываем форму для отсылки сообщений в налоговую службу США. Это подробная анкета как на потенциального нарушителя налогового законодательства, так и на заявителя. Было бы понятно, если бы документ готовился для компьютерной обработки. Но после заполнения многочисленных граф и квадратиков ты должен отправить его по обычной почте – якобы для сохранения конфиденциальности. Конечно же, американцы не тупые, а просто заформализованные. Поневоле вспоминается эпизод из фильма «Начальник Чукотки», когда сотрудник американской миграционной службы ставит на патефон пластинку, на которой записан весь набор вопросов.

Еврейская бдительность

Мало какой народ так пострадал от доносов, как еврейский. Есть воспоминания жертв массовых расстрелов во время Второй мировой войны, когда чудом спасшиеся из-под груды тел прибегали к соседям, те их обнимали, а потом выдавали немцам. У нацистов была отлаженная система: сдал еврея – награда, укрыл – смерть.

Евреи эффективность этого механизма оценили. Не станем приуменьшать заслуженную славу израильских спецслужб, однако их успехи зиждутся на сетях осведомителей. Это показано и в сериале «Фауда», который профессионалы оценивают как весьма реалистичный. Соседи обязательно отреагируют на разговоры за стенкой на повышенных тонах, благодаря им в Израиле быстро ловят даже незарегистрированных репетиторов. Бдительность не просто долг. Её отсутствие – преступление. Характерный пример, хоть и случившийся более двух десятков лет тому назад. «Наша» репатриантка из Центральной Азии влюбилась в араба-террориста. О его намерениях она ничего не знала и соответственно прямой помощи не оказывала. Она путешествовала вместе с ним, снимала номера в отелях на своё имя. Это пусть и косвенно, но облегчило ему задачу. В результате девочка получила 15 лет.

В Израиле есть аналог советских добровольных народных дружин при полиции. В последнее время преступность резко скакнула и волонтёры стали создавать дополнительные отряды. Жители микрорайона объезжают дворы и улицы и сообщают обо всех подозрительных. Есть общественные экологические инспекторы. К доносам относятся не только с вниманием и уважением. В отличие от Америки в Израиле для них создана очень комфортная система. Взять незаконное строительство – весьма второстепенный вопрос на фоне проблем с безопасностью страны и граждан. Но набираешь трёхзначный номер, в ответ на запрос робота нажимаешь цифру, обозначающую тот или иной населённый пункт, и тебе отвечает живой оператор. Первый вопрос: анонимно или открыто хотите пожаловаться? Следом записывают жалобу. Если вы назвались, выдают шести­значный номер, под которым она зарегистрирована. Не получив ответа, можно пожаловаться в специальный отдел на невнимание к вашему сообщению. Что сказать, жалуйся – не хочу. Жаль, не дожил наш гениальный Достоевский, который бы точно понял, что донос доносу рознь.