Жизнь на полу: нераскрытые тайны русского алкоголизма. Рассказ от непосредственного участника истории

На дембель я уходил с части последним, как и обещал замполит. Зато самым счастливым, наверное. Домой приехал - снег уже везде лежит. Люди в зимние куртки прячутся, в пальто, а я распахнутый иду, подставляю стуже голую грудь - вот как жить хотелось, радоваться всем её проявлениям. Потому что свобода - это та приправа, которая блюдо повседневности превращает в деликатес. И настрой был соответствующий: любая работа - в радость, не выбирал, хватался за всё, что плохо лежало.

Плохо лежало в Сетях. Текучка среди монтажников была большая и дефицит кадров остро ощущался. Меня туда Филя, однокашник, привёл. Да что там привёл... Чуть за ноздри не притащил! "Высоты ты, - говорит, - не боишься. А то, что работать не умеешь - так у нас никто не умеет! Главное, что человек ты компанейский". Мне было всё равно: лишь бы на шее у родителей не сидеть.

Ездили по району, устраняли аварии, расчищали просеки. Иногда в командировки посылали. Больше всего мне запомнилась поездка в Максимовку.

Иннокентий Михалыч, глава местного филиала Сетей, когда сопровождал нас к месту нашей дислокации, несколько раз повторил как молитву:

- Только не наливайте!

Речь шла о хозяине избы, в которой нам предстояло провести две ночи и три дня. Николай, так его звали. Безработный 57 лет. Пьющий. Жил один. Договориться с ним о постое было проще всего.

- Только не наливайте! - ещё раз провозгласил Михалыч, прежде чем постучать в разбитую дверь с заметённого пургой крыльца, - я сам с ним рассчитаюсь после вашего отъезда.

Не дожидаясь ответа от хозяина, он решительно шагнул во мрак сеней:

- Николай! Встречай постояльцев!

Честно признаться, даже у меня настроение упало, когда я оказался внутри. Нет, это, конечно, была не помойка, далеко не помойка. У Николая в избе было чище, чем у некоторых трезвенников, но, попадая сюда, всякий, пожалуй, переживал одно и то же тягостное ощущение. Какой-то дремучий коктейль из пустоты, одиночества и безысходности. Возможно потому, что кроме печи, шаткого стола, скамьи, пары табуретов и старой пружинной кровати с драным матрасом тут ничего и не было. 36 квадратов, действительно, выглядели пустыми.

Уже вечером, сидя перед натопленной печью, Николай тянул чай из коричневого от заварки бокала и показывал рукой на пол:

- Видите, где пол остался незакрашенным? Тут мебель когда-то стояла... Здесь комод. Дядя из заграницы привёз, бук, по-моему. На новоселье нам с Надькой подарил. Дорогущий был комод. Я его за две поллитры отдал. А там, в углу, буфет стоял ручной работы. Дед мой делал. Произведение искусства, семейная реликвия. Но ценителей у нас в Максимовке не найдёшь - отдал за поллитру. Вся жизнь моя в этих пятнах на полу. Просыпаюсь с утра, смотрю на них и вспоминаю...

Мы с ребятами слушали его и переглядывались. Николая хоть на видеокамеру записывай, чтоб потом детям в школах показывать на классных часах. Лучше всякой пропаганды здорового образа жизни сработает.

- Николай, а почему так? - не выдержал я, - неужели нельзя было без этого?

К вечеру второго дня мы возвращались из лесу уже в потёмках. В избе было темно, двери с крыльца - распахнуты. Намело полные сени. Снег скрипел под сапогами, а под ним скрипели половицы, когда я искал в темноте выключатель. Филя выругался:

- Ты смотри, сукин кот, изба-то тоже нараспашку!

В жёлтом свете 60-ваттной лампочки я увидел приоткрытую дверь в жилое помещение. Было ясно, что Николай пьян.

Он лежал на полу, среди своих разноцветных пятен и не подавал признаков жизни. Температура в остывшей избе была немного выше той, что за окном. Мы с мужиками подняли тело с почти ледяных досок и уложили на кровать. Николай дышал жуткой сивухой, но дышал. Этот запах смешивался с запахом немытого тела и нестиранной одежды и провоцировал рвотный рефлекс. Очень не хотелось закрывать дверь в сени, которая сейчас была единственным источником свежего воздуха, но ситуация того требовала. Мы заложили Николая одеялами и затопили печь.

- Так и знал! - заключил Филя, - полторашку вытащил из рюкзака!

Филя, как и остальные ребята, с которыми мне довелось работать в Сетях, были пьющими. А так как работа в лесу на морозе требовала "согреву", то, конечно, они нашли в селе поставщика "коньяка" местного производства. Так они называли самогонку, окрашенную чайной заваркой. Этот "коньяк" потреблялся понемногу в течение дня, чтобы жизнь не казалась совсем печальной и бесперспективной. А стратегический запас в виде полторалитровой бутылки Филя спрятал в своём рюкзаке.

- Хватило же наглости по вещам шарить! Да за такое морду бить надо!

Впрочем, глядя на Николая было видно, что бить там уже нечего. До следующего утра он лежал, не шевелясь. И только перед нашим отъездом крестился да извинялся:

- Ей-богу, бес попутал! Как запах почуял, так совсем разум потерял! То-то меня к этому рюкзаку, как магнитом тянуло... Не сразу понял, что за чертовщина такая. А видимо крышка не плотно закрыта была. Как запах понял, так уже остановиться не мог...

- Да как же ты, отец, в одного-то умудрился это выпить? Тут на целую бригаду предполагалось! - возмущался Филя.

Тот только рукой махнул:

- Я же, сынки, ещё в молодости грузчиком работал на ЛВЗ. Там бутылки никто не считал. Что выпьешь, то в бой спишут. Вот так берёшь бутылку, - и Николай изобразил выразительный жест, должный показать нам, как именно он держал когда-то бутылку некогда действительно широкой и мощной ладонью от природы физически сильного человека, - берёшь, раскручиваешь, и выпиваешь залпом. На спор выпивал поллитрушку! И - ни в одном глазу. По два ящика носил и хоть бы кто из начальства заметить мог, что я уже бутылку выпил.

- И сколько же ты там работал? - спросил я.

- Лет семь, пожалуй. Там и спился.

- И что, - недоумевал я, - за 7 лет не было желания сменить работу?

Николай уставился куда-то в пустоту, пожал плечами:

- Платили хорошо. Жена спрашивает: "Работаешь?", "Работаю!" - отвечаю и получку на стол кладу. А что ещё надо?

В этот момент у меня озноб по спине пробежал, и не от того, что на мороз предстояло выйти, а от того, что увидел я: каждый из нашей бригады свои пятна на полу имел. Только не видел пока, потому что пока они ещё мебелью заставлены были.

Вернувшись из той командировки, я сразу же стал искать новое место работы. В бригаде никому ничего не говорил - всё равно не поймут. Но сам для себя решил, что найти что-то новое - это сейчас самое главное, чтобы болото тихого алкоголизма и меня не засосало. Довольно быстро подвернулся вариант. Сосед открывал магазин и ему нужен был водитель. Обещал платить больше, чем я в Сетях получал, да и перспективы там какие-то наметились. Всё же, если голова на плечах и амбиции есть, то водитель - это только трамплин к чему-то большему.

Спустя пару недель подал заявление об уходе, а ещё спустя месяц встретил Филю.

- Помнишь, - говорит, - Николая из Максимовки? Михалыч сказал, что помер на днях. Почки отказали. Похоже, застудился в тот день на своих пятнах. Как он говорил? Вся жизнь у него на этом полу? И смерть, похоже, тоже там лежала... Слушай, займёшь рубль до тринадцатого? Тринадцатого получка - отдам, а то в командировку завтра едем, а командировочные, как всегда, после командировки...

Читать ещё

Рудияр

Общаюсь с подписчиками здесь: ВК Телеграмм Ютуб