«Ответить должны были все — от производителя до авиакомпании». Эксперты о катастрофе SSJ в Шереметьеве, за которую осудили только пилота

Катастрофа Sukhoi Superjet 100 в мае 2019 года, когда после аварийного приземления самолёт загорелся, унесла жизни 41 человека. Расследование было закрыто в рекордные сроки — уже спустя полгода. И спустя четыре года завершился суд. Всю вину возложили на пилота, которого приговорили к шести лет колонии. Однако виноват не только пилот. Основными причинами аварии и возгорания эксперты неоднократно называли особенности проектирования «сухого», а также неправильные действия диспетчеров, сотрудников «Аэрофлота» и аэропорта «Шереметьево». И многие причины, например положение двухподкосной стойки шасси, которая эти баки и пробила при посадке, не устранены до сих пор.

Командира Sukhoi Superjet Дениса Евдокимова, который управлял рейсом SU 1492 «Аэрофлота», приговорили 20 июня к 6 годам колонии. Самолёт сгорел при аварийной посадке в Шереметьеве в результате авиакатастрофы 5 мая 2019 года. А результате этой катастрофы сгорел 41 человек, виновным признан только пилот Евдокимов. Однако, по словам эксперта, ответить за катастрофу должны были все — от производителя самолёта до авиакомпании и диспетчеров, так как основные причины смерти людей — это материалы, из которых была сделана внутренняя обшивка самолёта, конструкция шасси, которое пробило топливные баки, а также тренажеры, не предназначенные для нормального обучения пилотов в подобной экстренной ситуации. При этом само следствие закрыли спустя всего полгода. Обычно на такие расследования уходят годы.

Как и большинство авиационных аварий и катастроф катастрофа SSJ-100 Superjet в Шереметьеве — это совокупность определенных факторов.

«Приговор, который мы видим — абсолютно мерзкий, где в очередной раз всю вину за авиакатастрофу сваливают на пилота Дениса Евдокимова. Разница только в том, что в данной ситуации пилот остался жив и получил срок», — рассказал The Insider российский авиаэксперт на правах анонимности.

Молния и тренажеры без отработки «козления»

«Безусловно, вина пилота есть, потому что он нарушил несколько правил посадки самолёта с максимальной взлётной массой, но вина здесь не только у пилота. Как происходили события? Летит самолёт, в него попадает молния, происходит отказ всех бортовых систем, и пилот принимает решение развернуться и вернуться в аэропорт вылета и совершить вынужденную посадку. Безусловно, каждый самолёт во время тестов проходит испытание статическим электричеством. Здесь, как уверяют расследователи, сила молнии была настолько большой, что отказало все оборудование и смоделировать электричество такой мощности, какой ударила молния в самолёт, ни на одном стенде не представилось возможным.

Хорошо, допустим, что так и есть. Во время захода на посадку пилот совершил несколько ошибок, допустил козление (прыгал по полосе) и в какой-то момент вертикальная составляющая скорости стала настолько большой, что он плюхнулся на полосу. Пилоты должны проходить подготовку на совершение посадки без выработки топлива».

О том, что такой подготовки не было, говорила и адвокат Евдокимова Наталья Минтусова. По её словам, программное обеспечение тренажеров полёта на SSJ даже не содержало элементов отработки таких ситуаций.

«В ходе следствия подтверждено, что программное обеспечение тренажеров в режиме Direct Mode на тренажере в «Аэрофлоте» не содержало элемента по отработке действий в случае «козления» — отделения от взлётно-посадочной полосы, когда пилот один раз приземлился, потом снова, — говорила Митусова. — Как действовать в такой ситуации, пилотов не учили. Программное обеспечение тренажера SuperJet не позволяло отработать отделение от ВПП.

Тренажер содержит программное обеспечение, которое имитирует различные ситуации. Разработчик должен испытать самолёт. Отработать систему с летчиком-испытателем. Потом они пишут рекомендации, как надо поступать, можно сказать, рецепт. В нашем случае — как действовать пилоту в случае «козления». Закладывают это в программу подготовки. С помощью этой программы пилот-инструктор на тренажере обучает пилота правильным действиям. Если у него этот элемент не получается, отрабатывают до тех пор, пока не станет получаться. Этого не было».

Информацию об отсутствии такого элемента подтвердили в Шереметьевском профсоюзе летного состава (ШПЛС).

«На других тренажерах были, а на этом — нет. При этом SuperJet принципиально отличается от других самолётов. Предыдущий опыт не поможет, — говорит президент ШПЛС Игорь Дельдюжов. — Есть видео самолёта при приземлении. Из-за того, что самолёт пилотировался в режиме Direct Mode, не вышли спойлеры — щитки на поверхности крыла. В обычном режиме они выходят автоматически. Тут их надо выпускать вручную. У командира две руки: левой он управлял джойстиком (он же – боковая ручка управления), правой — рычагами двигателя. А ещё надо выдвигать спойлеры. Это особенность SuperJet. В любом случае это надо было отрабатывать. Если не в реальности, то на тренажерах».

Но дальше к действиям пилота вопросы заканчиваются и начинаются вопросы к производителю самолёта, говорит собеседник The Insider.

Третий случай, когда на SSJ шасси пробивают топливные баки

Одна из претензий, которые предъявляли Евдокимову — то, что он не израсходовал топливо, то есть лишний вес, из-за чего шасси тяжелого самолёта пробили топливные баки при приземлении. Однако систем слива топлива у этого самолёта не было, говорит эксперт The Insider, а летать и вырабатывать его было невозможно из-за постепенного отключения систем и высоких рисков.

«Самолет заходит на посадку, слить топливо у него возможности нет, только летать и вырабатывать его, потому что на ближнемагистральные самолёты системы экстренного слива топлива не ставятся, — только на широкофюзеляжные и дальнемагистральные самолёты, потому что у них есть ограничения по максимальному посадочному весу. Здесь же, ввиду отказа всех систем, продолжение полёта могло привести к более тяжелым последствиям поэтому пилот принял правильное решение садиться без выработки топлива».

Это подтверждал в разборе «Шереметьевского профсоюза летного состава» и аналитик Aviation EXplorer Владимир Карнозов.

»Ситуация развивалась нештатно, пилот обоснованно принял решение садиться с полным баком. Когда у вас идёт цепочка отказов, и вы не знаете, что откажет следующим, логично как можно быстрее посадить машину, пока она хоть как-то управляется».

Именно поэтому серьёзные вопросы есть именно к корпорации «Иркут», которая когда-то делала гражданские самолёты SSJ, а сейчас это «Объединенная авиастроительная корпорация». Почему, вместо того, при сильном вертикальном ударе о землю шасси самолёта не сложились, как должно быть, а пробили топливный бак?

«Потому что у этого самолёта неправильно спроектированное шасси, — говорит собеседник The Insider. — Во-первых, оно двухподкосное. Двухподкосные основные стойки шасси не ставятся на региональные, местные, средне- и ближнемагистральные самолёты. Они ставятся только на широкофюзеляжные дальнемагистральные. Ни Bombardier, ни Embraer, ни Boeing, ни Airbus не ставят на региональные, средне- и ближнемагистральные самолёты двухподкосную стойку шасси.

На Superjet неправильная стойка шасси. Более того, она ещё и неправильно расположена. Подобный случай был когда-то с Superjet в аэропорту Якутска. Когда там был ремонт полосы и с части полосы сняли асфальтовое покрытие, перепад высот был 30 см, и когда самолёт даже на относительно небольшой скорости завершал пробег по ВПП — даже там стойки шасси пробили топливные баки и была утечка авиакеросина. Из-за того, что скорость была маленькая не образовалась искра и все это не загорелось. Уже тогда подобный случай выявил проблемы со стойкой шасси. Даже при таком случае, как перепад высот в 30 см оно пробивает вам топливный бак. Шасси надо переделывать у этого самолёта, оно неправильное, неправильно расположенное и неправильно сконструированное. Этого сделано не было. Какой бы ни была вертикальная составляющая скорости, шасси не должны пробивать топливные баки. Они должны складываться в стороны. Это вопрос к производителю».

Был подобный инцидент с шасси SSJ также в аэропорте «Жуковский» в июле 2018 года. О нём рассказывал Александр Иванов — летчик-испытатель первого класса, полковник, награжден «Орденом мужества» за испытания палубной авиации в критических условиях Заполярья. Длительное время он проработал ведущим испытателем летной службы АО «Гражданские самолёты Сухого», а в испытаниях SuperJet играл ключевую роль, тщательно фиксировал все конструктивные недостатки самолёта. По его словам, в «Сухом» его якобы пытались убедить не фиксировать серьёзные проблемы в листе недостатков после каждого испытательного полёта. После катастрофы в Шереметьеве его привлекли к расследованию, однако когда он стал в нём активно участвовать и сказал, что вероятно дело не в пилоте, а в технике, его к расследованию привлекать перестали.

Тогда Иванов пошел к адвокатам Евдокимова и предоставил им свои аргументы. В частности он рассказал, что летом 2018 года также была ситуация с посадкой SSJ, в ходе которой опоры шасси снова деформировали бак. «Недостаточная жесткость этого участка стенки топливного бака была известна с момента аварии самолёта с отрывом той же правой стойки в Жуковском», — убежден испытатель.

Конструкция самолёта, а точнее — положение стойки шасси под топливными баками, — не исправлена до сих пор.

В то же время Иванов называет SuperJet «просто превосходным самолётом» при нормальной работе, однако напоминает о необходимости «устранения отдельных недопустимых несоответствий», и в первую очередь по шасси. После попыток убедить в этом руководство «Сухого» Иванов, по его словам, даже обращался в Генпрокуратуру.

О проблемах с шасси говорила и Минтусова.

«Шасси спроектировано таким образом, что оно крепится через силовой элемент части крыла к стенке топливного бака. Это конструктивно недопустимо. В части 25 Авиационных правил указано, что разрушение шасси ни при каких обстоятельствах не должно привести к утечке топлива и, соответственно, к пожару».

То есть фактически, при даже очень жесткой посадке стойки шасси должны сложиться, «отскочить», но не разрушать топливную систему. Если разрушение и происходит, то причина должна быть не в шасси, поясняют эксперты. Конструкция самолёта, а точнее — положение стойки шасси под топливными баками, — не исправлена до сих пор.

Салон не должен был гореть, плавиться и дымить

В результате катастрофы большая часть пассажиров погибла не от пожара и ожогов, а от удушения угарным газом. По нормам материалы, которые используются в салоне самолёта не должны гореть и не должны плавиться с выделением дыма от сгорания внутренней обшивки, пояснил анонимный эксперт.

«Понятно, что все остальное, что не внутри самолёта — коммуникации, внешняя обшивка, узлы и агрегаты — может гореть и плавиться, но внутри самолёта ничего плавиться и гореть с выделением угарного газа и дымов не должно. В данном случае пассажиры отравились именно продуктами горения материалов, которые были использованы в изготовлении салона самолёта. Как этот самолёт сертифицировали, что там оказались материалы, из которых сделан пассажирских салон, которые горят и плавятся с выделением угарного газа? Этого там быть не должно. Опять же, это вопрос к производителю».

Не были подогнаны пожарные машины

«Дальше вопрос к диспетчерам аэропорта «Шереметьево». У вас самолёт летит с полными баками горючего, с отказавшей электроникой и авионикой. Даже если допустить, что в данном случае вы полагаетесь на пилота и что он без проблем посадит самолёт, то почему на всякий случай не были направлены пожарные машины и машины «скорой помощи» к полосе? Понятно, что у самолёта выпустились стойки шасси. Понятно, что они в посадочном положении. Почему диспетчер аэропорта «Шереметьево» не вызвал эти машины? Я могу понять, что не было дано указание обработать полосу, чтобы искры не было, можно было понадеяться на пилота. Но почему нельзя было перестраховаться и направить пожарные и «скорые» к полосе? Это вопросы, на которые нет ответа. Ни аэропорт ни в чем не виноват, ни компания, которая занималась техобслуживанием самолёта, ни авиакомпания не виновата, чей пилот долбанул самолёт об полосу, ни производитель самолёта не виноват. Никто не виноват, только на пилота все свалили. Я не снимаю с него ответственность, были допущены грубейшие ошибки при посадке, но все равно все свалили все на одного, а проблема комплексная, требующая нормального расследования и решения, чтобы предотвратить подобных катастроф. И вот с этой точки зрения приговор просто омерзителен».